Любовь и магия-2 (сборник) - Страница 109

109

– Я охотник. Умею ждать, если нужно.

– Простите. Не хотела быть обузой.

– О, вы не обуза, мистресс Талли. – По голосу Бет предположила, что он улыбается. – Я видел, как здоровые мужчины сходили с ума и становились смертью – своей или чужой, там, где вы всего лишь кричите. Вы отважная и очень разумная. Чересчур, я бы сказал.

– О, вы первый, кто заметил это «чересчур», – со смешком призналась Бет. – Обычно люди только рады сгрузить телегу своих проблем на того, кто может потянуть.

– Я мужчина, мэм. Способен разобраться со своей телегой. И помочь, если надо, красивой женщине.

– Да вы никак сказали комплимент, мистер Стэтсон!

– Только правду, мистресс Талли.

– Зовите меня Элизабет. Какие могут быть церемонии, после того как мы столько времени делили стол и постель.

– И отхожую яму в углу, – хмыкнул он. – Хорошо, Элизабет. Тогда я хочу быть для вас Джеком.

– Это можно устроить.

Слушая его смех, Бет подумала, что никогда в жизни не ощущала такой гремучей смеси нежности, доверия и возбуждения.

– Обнимите меня, Джек. Вы сами никогда не решитесь, а раз уж моя репутация погублена безвозвратно, хотелось бы знать, что не зря.

Его дыхание было горячим, щетина отросла и уже не кололась, кожа пахла табаком и солью. Бет прикрыла глаза, плавясь в чужих объятиях и почти забытом, восхитительном чувстве принадлежности мужчине.

Когда его губы скользнули ниже по ее шее, Бет часто задышала. В ней просыпалась женщина, которая стремительно и властно требовала своего. Виной тому были уединение или тьма, что отрицала все запреты и условности оставшегося где-то далеко общества, но Бет понимала – она готова отдаться малознакомому человеку на грязном тюфяке и не пожалеть об этом после.

Он остановился.

– Элизабет.

– Да?

– Скажите, вы… были замужем?

– О, Джек, – смех получился низким, грудным, совсем не похожим на привычный смех мистресс Талли. – Это вы так деликатно интересуетесь, не девица ли я?

– Да.

– Я была замужем. Это что-то меняет?

– Нет, – он прижал ее к себе, пропустил сквозь пальцы прядь волос и скользнул губами по изгибу уха. – Вы достойны большего, чем эта пещера, Элизабет.

– Наверное, вы правы, – с сожалением согласилась Бет.

– Но это не значит, что я готов выпустить вас сейчас.

– И верно, так теплее.

Их губы снова встретились.

– Нам стоит прекратить, или я за себя не ручаюсь.

– Что же мне делать, Джек?

– Расскажите… о своем прежнем браке. Вы вдова?

– О нет, – Бет отстранилась. – Вы знали, о чем спросить. Я в разводе. Уже почти пять лет.

– Неприятно вспоминать?

– Неприятно вспоминать, какой дурой я была. Знаете, мы поженились, когда мне исполнилось восемнадцать. Он преподавал астрологию, а я… Я боготворила его. Была готова уступать во всем. Думаю, ему это льстило. А потом я сама не заметила, как превратилась в бессмысленный придаток к своему мужу. Понимаете, я верила, что любовь требует жертв. Так что самоуважение, смелость, умение мыслить стали жертвой на нашем семейном алтаре. И чем больше я жертвовала, тем меньше это ценили.

Он провел рукой по щеке Бет:

– Считается, что подчинение – традиционная женская добродетель.

– Чушь! Если я что-то и вынесла из своего брака, так это урок, что предавать себя нельзя. Даже во имя любви. Вы считаете иначе?

– Нет. Я согласен.

– Правда? – недоверчиво спросила Бет. – Вы первый, от кого я слышу подобное. Только не говорите, что тоже играли в подобную игру?

Джек коснулся губами ее виска:

– Вы невероятно проницательны, Элизабет. Только я был с другой стороны стола.

– Расскажите, – попросила она, устраиваясь в его объятиях.

– Это было десять лет назад. Я тогда зарабатывал тем, что выслеживал беглых преступников, но однажды добыча оказалась хитрее охотника. На мое счастье, талупа подобрали и выходили меня. Аннасуанн была дочерью шамана.

– Я знаю, чем обычно заканчиваются такие истории.

– Не знаете. Я провел с ними шесть месяцев и получил разрешение взять ее в жены.

– Вы были женаты на эльфке?

– Не по человеческим законам. Я жил с ними два года. Охотился, кочевал, слушал их песни, говорил на их языке.

– Потрясающе!

– Это не так уж хорошо, Элизабет. Что бы человек ни сделал, он никогда не станет для них своим. Или хотя бы равным.

– Но ваша жена…

– Она любила меня. Эльфы – другие. Для них любовь – сама по себе высшая ценность и не нуждается в оправданиях. Благословение или болезнь, с которой нужно жить. И не может быть слишком большой жертвы. Они бы вас не поняли.

– А что потом?

– Я устал доказывать, что стою чего-то, и решил вернуться к людям. Она последовала за мной. В городе стало еще хуже. Я работал и не мог проводить с ней много времени. Да и не хотел.

– Не хотели исступленно восхищаться закатами и встречать рассвет, держась за руки?

– Видно, что вы знаете кое-что об эльфах. Да, это волновало первые полгода. Я устал от Аннасуанн и семейной жизни. И чем больше она жертвовала, тем меньше мне хотелось быть ей обязанным. Она была эльфкой, но не дурой, видела, что происходит, – он напрягся. – Однажды я вернулся домой из салуна и был слегка навеселе. Она ждала меня, нарядилась. Сказала, что не винит ни в чем. Что видит, как ее любовь тяготит меня. Что была счастлива и благодарит за все. А потом пожелала умереть. И умерла. У эльфов особые отношения со смертью. – Он стиснул Бет так, что стало больно, и выдохнул: – Видят боги, я не просил ее об этой жертве!

– Иногда самопожертвование неотличимо от эгоизма. Как будто любишь не человека, а свою любовь к нему.

109